Но он всегда линял раньше, чем начинали махать кулаки, добавил я. А теперь он стал понастоящему крепким орешком. Сразу же рекрутировали всех, кто мог бы представлять опасность, и купили их верность имуществом и властью.
Дэйв покачал головой его терзала внутренняя боль.
Но он всегда линял раньше, чем начинали махать кулаки, добавил я. А теперь он стал понастоящему крепким орешком. Сразу же рекрутировали всех, кто мог бы представлять опасность, и купили их верность имуществом и властью.
И у этих девушек не будет выбора. К убийству можете добавить насилие. Вдруг мне стало не по себе.
Вы говорите так, будто мы и в самом деле можем тут чтото сделать. Сами знаете, что у нас тут нет полицейских и сунуть этих типов за решетку мы не можем. Именно это мы и говорим. Ник, мы должны вернуть. Если мы этого не сделаем, то в ближайшем будущем нас ждет пытка и рабство у этих мерзавцев. Если не начать возделывать землю в ближайшие двенадцать месяцев, мы все умрем от голода. Смерть может наступить и раньше. Они перемещаются по окрестностям небольшими группами.
Некоторые индивидуумы были опознаны как матери и отцы членов нашей общины. Но ведь они не представляют собой угрозы? Самое большее, что они делают, наблюдают за своими сыновьями и дочерями в гостинице. В настоящий момент они, кажется, не более опасны, чем папочка с мамочкой, которые пришли посмотреть, как деточка играет на школьном дворе. Какойто инстинкт заставляет наших родителей нас искать. И наблюдать за нами.
Все мы помним, что случилось полгода назад. Только на этот раз это не будет бешеное безумное нападение. Ник, наши отцы и матери нас изучают. А потом найдут способ закончить то, что начали. Держимся подальше от гостиницы. Через деньдругой эти новые боссы станут подозрительны до безумия. Каждый раз, когда они увидят, что разговаривают больше двоих как мы сейчас, они будут думать, что готовится государственный переворот. Сара глянула на гостиницу. И это именно то, что нам, похоже, предстоит совершить.
