Ой, голова моя болит. Ты же тащил жестянку сегодня днем. Они пристегнули ко мне жестянку, и я полетел, будто мне задницу наскипидарили.
Потом камень пошел вниз, и я только помню капающую на опавшие листья красную кровь и больше ничего. Я думал, ты никогда не проснешься. Глаза у меня были открыты, но ни хрена я не видел. Что они со мной сделали. Стукнули по черепу, сунули в мешок и запихнули в эту дыру. Я пощупал в темноте и нашарил его руку. Ник, я знаю, что мы в заднице, но все равно не собираюсь сидеть с тобой в темноте и держаться за ручки.
Ой, голова моя болит. Ты же тащил жестянку сегодня днем. Они пристегнули ко мне жестянку, и я полетел, будто мне задницу наскипидарили.
Успел добежать до верхушки, отстегнул наручник и выбросил эту хрень за десять секунд до взрыва. А потом как рванул! Штанина хохотнул, но невесело.
Следующее, что я помню что лежу в мешке. В нем была дыра, так что я рассмотрел, что лежу на берегу реки. Потом меня перенесли на лодку или баржу и сбросили в грузовой трюм. Ты уже тут был, но я тебя не добудился.
Я лежал на груде мешков, и здесь пахло старой и простывшей мочой. Хотел бы я видеть хоть чтонибудь. Нам тут оставили чтонибудь попить? Банки тоника и лимонада, если найдешь их среди пустых. И в мешке у той стенки есть еще картошка и яблоки. Я пару банок оставил около тебя. А ты подожди минут пять, и глаза привыкнут. Штанина, есть мысли, что они хотят с нами сделать? Голос был как у тринадцатилетнего мальчишки. Убьют они нас, вот что они с нами сделают.
Они нас кудато везут. Вот, все время такие повороты, будто мы плывем по реке. Иногда на чтото налетаем берега, или лодки, или чтото еще.
